– Чуть было не упустили, – заметил он. – Ну, скажите, мистер Клемент, как прошло следствие?

Я сообщил ему вердикт.

– А! Вот оно как. Так я и думал. А куда спешил доктор Стоун?

Я передал ему то, что сам слышал от доктора Стоуна.

– Еще повезло, что поспел на поезд. Хотя на нашей дороге точности не дождешься. Говорю вам, мистер Клемент, – вопиющее безобразие! Мой поезд опоздал на десять минут. И это в субботу, когда и движения никакого нет. А в среду – нет, в четверг, – да, точно в четверг, помню, это было в день убийства, потому что я собирался написать жалобу в правление железнодорожной компании в самых сильных выражениях, – из-за убийства все из головы вылетело, так вот, в четверг это и было. Я был на собрании Общества фармакологов. Как вы думаете, на сколько опоздал поезд «18.50»? На полчаса. Целых полчаса! Ну, что вы на это скажете? Десять минут – это еще куда ни шло. Если поезд прибывает в семь двадцать, то домой раньше половины восьмого не попадешь. Вот я и говорю: к чему тогда называть этот поезд – «18.50»?

– Совершенно верно, – сказал я и, не желая дальше выслушивать этот возмущенный монолог, воспользовался случаем и ускользнул поговорить с Лоуренсом Реддингом, который как раз шел нам навстречу по другой стороне улицы.

Глава 19

– Очень рад вас видеть, – сказал Лоуренс. – Милости прошу ко мне.

Мы свернули к низенькой деревенской калитке, прошли по дорожке к двери, которую он отпер, вынув ключ из кармана.

– Вы стали запирать дверь, – заметил я.

– Да. – Он невесело рассмеялся. – Что толку запирать конюшню, когда коня свели, верно? Похоже на то. Знаете ли, падре, – он придержал дверь, пропуская меня вперед, – во всей этой истории есть что-то, что мне сильно не нравится. Слишком смахивает на... как бы это сказать... на семейное дело. Кто-то знал все про мой пистолет. А это значит, что убийца – кто бы он ни был – заходил ко мне в дом, может, мы с ним даже пили вместе.

– Это вовсе не обязательно, – возразил я. – Вся деревня Сент-Мэри-Мид может в точности знать, где вы держите свою зубную щетку и каким порошком чистите зубы.

– А что в этом интересного?

– Не знаю, – сказал я. – Их интересует все. Стоит вам переменить крем для бритья, и это станет темой для пересудов.

– Должно быть, они просто задыхаются без новостей.

– Ваша правда. Здесь никогда не случается ничего интересного.

– Ну что ж. Зато теперь у них интересного с лихвой.

Я согласился.

– А кто им выбалтывает все секреты? Про крем для бритья и прочие подробности.

– Должно быть, старая миссис Арчер.

– Старая карга? Да она вообще полоумная, я давно заметил.

– Всего лишь уловка, камуфляж для бедняков, – объяснил ему я. – Они прячутся за маской идиотизма. Стоит присмотреться, и окажется, что старушка не глупее нас с вами. Кстати, она с уверенностью утверждает, что пистолет лежал на своем месте еще в полдень в четверг. Отчего она вдруг обрела такую уверенность?

– Хотел бы я знать!

– А как вы считаете, она правду говорит?

– Не имею ни малейшего понятия. Я же не делаю полную инвентаризацию своего имущества каждый божий день!

Я обвел взглядом тесную комнату. На полках и на столе громоздились самые разные вещи. Лоуренс спокойно жил среди такого артистического беспорядка, который меня свел бы с ума, и очень скоро.

– Иногда не так-то просто отыскать нужную вещь, – сказал он, поймав мой взгляд. – А если посмотреть с другой стороны – все под рукой, ничего не запрятано.

– Да, ничего не запрятано, – сказал я. – Может, было бы все-таки лучше, если бы пистолет был запрятан подальше.

– Знаете, а я ждал, что следователь тоже скажет что-нибудь такое. Эти следователи – настоящие ослы. Думал, он выразит мне порицание, или как там это называется.

– Кстати, – спросил я, – а он был заряжен?

Лоуренс покачал головой:

– Я все же не настолько беспечен. Он не был заряжен, но рядом лежала коробка с патронами.

– Как оказалось, все шесть гнезд были заряжены и произведен единственный выстрел.

Лоуренс кивнул:

– Кто же это сделал? Все как будто уладилось, сэр, но ведь, если не найдут настоящего убийцу, меня будут считать преступником до самой моей смерти.

– Не надо так говорить, мой мальчик.

– Но ведь я прав.

Он погрузился в молчание, задумчиво нахмурившись. Наконец он встал и сказал:

– Не забыть бы рассказать вам, чего я достиг вчера вечером. Знаете, старая мисс Марпл кое в чем разбирается.

– И, насколько я понимаю, именно поэтому не пользуется всеобщей симпатией.

Лоуренс продолжал свой рассказ.

По совету мисс Марпл он отправился в Старую Усадьбу. Там он с помощью Анны побеседовал с горничной. Анна просто сказала:

– Роза, мистер Реддинг хочет задать вам несколько вопросов. – И вышла из комнаты.

Лоуренс слегка нервничал. Роза, хорошенькая девушка двадцати пяти лет, смотрела ему в глаза простодушным взглядом, который его немного смущал.

– Это... это касается смерти полковника Протеро.

– Слушаю, сэр.

– Мне совершенно необходимо, понимаете ли, выяснить всю правду.

– Да, сэр.

– Я чувствую, что, может быть... что кто-нибудь мог... что по случайности...

Тут Лоуренс понял, что отнюдь не выглядит героем, и про себя стал от всей души проклинать и мисс Марпл, и ее предположения.

– Короче, не могли бы вы мне помочь?

– Да, сэр?

Роза по-прежнему держалась, как образцово вышколенная горничная, вежливая, готовая услужить, но совершенно равнодушная.

– Черт побери, – сказал Лоуренс, – неужели вы не обсуждали это дело у себя, в комнате для прислуги?

Это неожиданное нападение немного расшевелило Розу. Ее безукоризненное самообладание поколебалось.

– В комнате для прислуги, сэр?

– Ну, в комнате экономки, в каморке у лакея, где угодно, где вы собираетесь поболтать. Есть же у вас такое место.

Роза чуть не захихикала, и Лоуренс приободрился.

– Послушайте, Роза, вы чертовски славная девушка. Я уверен, что вы поймете мои чувства. Мне не хочется болтаться в петле. Я не убивал вашего хозяина, а многие думают, что я – убийца. Пожалуйста, помогите мне, если можете.

Могу себе представить, что в эту минуту Лоуренс был неотразим. Красивая голова откинута назад, в синих, как небо, глазах мольба. Роза растаяла и капитулировала.

– О, сэр, честное слово, мы все хотели бы вам помочь. Никто из нас не думает на вас, сэр. Честное слово, никто!

– Это я знаю, дорогая моя девочка, но ведь вы – не полиция.

– Полиция! – Роза встряхнула головкой. – Одно вам скажу, сэр, всем нам не по душе этот инспектор. Слак, так его, кажется, зовут. Тоже мне полиция!

– И все-таки у полиции все козыри в руках. Ну, Роза, ты сказала, что готова мне помочь. Мне все время кажется, что мы еще далеко не все знаем. Например, про ту даму, которая была у полковника Протеро вечером накануне убийства.

– Миссис Лестрэндж?

– Вот-вот, миссис Лестрэндж. Я думаю, что в этом посещении кроется какая-то тайна.

– Да, сэр, мы все так думаем.

– Правда?

– Приходит вот так, без предупреждения. Спрашивает полковника. Само собой, мы только об этом и говорили, и никто у нас здесь ничего о ней не знает. И миссис Симмонс – это наша экономка, сэр, – она прямо говорит, что будто эта женщина не из порядочных. Но когда я услышала, что сказала Глэдди, я прямо не знала, что и подумать.

– А что сказала Глэдди?

– Ой! Ничего, сэр. Просто болтала, как все, сами знаете.

Лоуренс внимательно смотрел на нее. Он чувствовал, что она что-то скрывает.

– Трудно себе представить, о чем она говорила с полковником Протеро.

– Да, сэр.

– Сдается мне, ты кое-что знаешь, Роза?

– Я? Да бог с вами, сэр. Честное благородное слово! Откуда мне знать?

– Послушай меня, Роза. Ты сама сказала, что поможешь мне. Если ты случайно слышала что-нибудь, хоть одно словцо, может, это показалось пустяком, но хоть что-нибудь... Я буду тебе благодарен до самой смерти. В конце концов, кто угодно мог случайно – чисто случайно – что-нибудь подслушать.